Ровно месяц страна живет в истерических попытках одних преодолеть свой иррациональный страх. 

В попытках держать в страхе других. При полном равнодушии большинства.
 
Вечер 19 декабря начался как "праздник непослушания", а закончился избиениями и арестами. Потом фарсовые суды, обыски, дальнейшие аресты, допросы, шквал пропаганды.
 
А потом все хуже и хуже. Уже вышли из тюрем невиновные и непричастные. Рассказали о пережитых  истязаниях, унижениях и пытках. Кого-то до сих пор держат в тюрьмах.
 
А в стране молчание. Молчат писатели, молчат ученые, молчат деятели искусства и культуры.
В стране просто не осталось людей.
 
Ипатова высказалась,  Алексиевич - и всё? И на эти высказывания никакой реакции власти. А зачем власти на них реагировать, если "образованная" публика сама набросилась на Светлану Алексиевич за одно или два слова в ее открытом письме, оставив без внимания на само содержания письма.
Академик, обласканный всем властями, при которых ему довелось жить, торжествуя объявил мне, что ему ни за что, ни перед кем не стыдно. Хотя его глаза в этот момент не показались мне уверенными. Но это, скорее всего, просто мое воображение.
 
Члены Общественно-консультативного совета молчат. Когда ОКС создавался, было объявлено, что туда приглашены люди, пользующиеся авторитетом в обществе. Кто-то даже называл это собрание советом мудрецов.
 
Когда меня позвали на круглый стол в Совбелию, я спрашивал посетителей этого блога: "Почему меня? Подскажите, может есть достойные люди, которые лучше меня справились бы с этой ситуацией?" Получил только один ответ, и тот несерьезный. Аудитория моего блога не репрезентативна, она не может быть моделью всего общества.
Я начал исткать дальше!
 
Люди! Ау!
Неужели же вас даже не смущает все, что происходит сегодня в стране? Неужели мы смолчим?
Почему смолчим! Мы в Европу пожалуемся. "Лучшие люди" страны потянулись в Европу, рассказывать, что у нас мирных демонстрантов бьют, спасите нас!
 
От кого спасать? От себя самих! От равнодушия, от бесчувствия, от бессовестности, от бездеятельности.
В этом никакая Европа не поможет, ни патриарх, ни папа.
Никто.
 
Худшее случилось. Месяц прошел, а мы ничего не смогли сделать. Не захотели.
 
Худшее случилось. Время из кошмара Мартина Немеллера настало. Сейчас пришли за нами (или могут в любой момент придти), и в стране не осталось никого, кто мог бы за нас вступиться.
 
Мне могут сказать, что не стоит клеветать, ведь есть же правозащитники, есть люди собиравшие помощь сидельцам!
Есть. Но так мало. И они уже закончили свою рабочую смену.
 
Создается впечатление, что совесть в стране сродни строчке в трудовом контракте. Работаешь в госструктуре - совесть инсталлируется одним образом. Работаешь в оппозиции - опции меняются, но только в рамках заключенного контракта.
Это ложь. Такой совести не бывает. Впрочем, совести вообще не бывает у зависимых. Совесть есть только у свободных. Совесть это удел свободных. Это бремя свободных. Совесть это плата за свободу. Без совести свободы не бывает.
 
В стране практически не осталось свободных людей. Все на службе. Кто у режима, кто еще где-то. Ну, если остались, то чуть-чуть. Чуть-чуть людей, чуть-чуть свободных.
 
А я сам свободен? Смогу ли я распознать другого свободного, если встречу его среди толпы зависимых? Смогут ли другие свободные распознать меня? Сможем ли мы найти друг друга? Ведь сейчас, как никогда, нам нужно быть вместе!
 
Интересно, что бы делал сейчас Алесь Адамович, если бы был жив?